Я и сегодня ими восхищаюсь, горжусь

В нашей стране нет ни одной семьи, которой не коснулось грозное дыхание этой страшной, кровопролитной войны. Моя семья – не исключение.

Мои родители, как и миллионы других людей нашей страны, внесли свой достойный вклад в достижение Великой Победы.

Отец, Гафаров Шаех Зарипович, с первого и до последнего дня войны сражался на разных фронтах. К началу войны он служил в г.Черновцы в Западной Украине в 77-м танковом полку 139-й танковой дивизии в составе 12-й армии. Был механиком – водителем танка Т-34.

Испытал все тяготы военного лихолетья. Двадцатилетним парнем он принял свой первый бой с врагом. Видел горящие деревни, людей, лишённых крова, хоронил погибших товарищей.

Фашистские части по всему фронту наступали крупными силами. Наши войска с огромным усилием сдерживали натиск врага. Но силы были слишком неравны. Началось изматывающее отступление. Отступали с боями. В районе города Умань 6-я и 12-я армии попали в окружение. Недалеко от села Подвысокое на берегу реки Синюха во время прорыва из окружения отец был ранен и попал в руки фашистов. Это было 9 августа 1941 года.

Под городом Умань фашисты соорудили лагерь для военнопленных (потом назовут его Уманской ямой). Это был первый немецкий концентрационный лагерь на территории Советского Союза. Мой отец пробыл там три дня. Говорил, что за эти три дня испытал, увидел столько, сколько человек не увидит, не испытает за всю свою жизнь. И после войны не смог он всё это забыть. Невозможно забыть о том, как фашисты колоннами гнали пленных в Винницу, как натравливали на них собак, расстреливали упавших на землю.

В Виннице их погрузили в товарняк и куда-то повезли. Отцу и ещё одному его товарищу удалось выпрыгнуть из вагона. Кстати, его товарищем оказался уроженец Миякинского района – Альбеев Хисмат Хабибуллович.

Долгие месяцы блуждали по оккупированной территории, шли к линии фронта, которую пересекли только в конце декабря 41-го. Потом 2-й Украинский, Прибалтийский фронты.

Наступила весна 45-го! Долгожданная Победа! Вся страна праздновала, ликовала и природа: буйно цвели сады, яблоневый цвет падал на броню наших танков. На чистом небе светило солнце.

А на долю моего отца выпало ещё одно нелегкое испытание. Для него война не закончилась, его 45-й гвардейский танковый полк был направлен на Дальний Восток, в Маньчжурию, сражаться с японскими захватчиками.

Воевал на Забайкальском фронте в 210-м танковом полку. Штурмовал Хайларский укреплённый район, который японцы превратили в неприступный оборонительный рубеж. Видел японских смертников, которые, обвязавшись гранатами, бросались под наши танки. А моему отцу, механику-водителю, нужно было успеть умело и быстро сманеврировать, чтобы спасти и танк, и экипаж. Танкисты начали прикреплять к броне танков железные сетки. Этот способ уже применялся во время боёв за Берлин, таким образом танки защищали от фаустников.

Мама, Гафарова Магира Сахаповна, в марте 1942 года получила повестку из сельского совета. Ей ещё и восемнадцати не было. Её и других девушек, молодых женщин отправили в Свердловскую область. Из Миякинского района было 28 человек. Они валили, корчевали лес, добывали, сушили, складировали торф. Работали по колено в воде, мёрзли, голодали, но, несмотря на все трудности, каждая из своего пайка по 100 граммов хлеба добровольно отдавала фронту. Было тяжело, но всё выдержали, работали, выполняли план. Вернулась домой 10 декабря 1942 года.

Побыли дома только два месяца и опять повестка… С марта 43-го года мама работала в Исетско-Аятском предприятии, где также добывали торф. Её поставили бригадиром, она выписывала наряды, составляла отчёты, была в ответе за всё, что происходило в бригаде. Вернулась домой в октябре 1943 года.

Наступило второе мирное лето. Возвращались солдаты-фронтовики. Опять буйно цвели сады, светило солнце. В конце мая вернулся и мой отец.

И с этого момента началась история моей семьи. И мать, и отец родились и выросли в деревне Миякитамак Миякинского района. Что интересно, отец до войны ухаживал за старшей сестрой мамы, тетей Хадией. А мама дружила с младшим братом отца, дядей Зюлькафилем. Какое необычное, красивое имя было у моего дяди! В 1942 году мама проводила его на фронт. Извещение о том, что он пропал без вести, получила уже работая в Свердловской области.

А тетя Хадия вышла замуж. Видно, судьба так распорядилась, чтобы мои родители нашли друг друга и поженились.

По своему характеру мой отец был немногословным, сдержанным человеком. А мама, наоборот, была очень общительной, весёлой. И мне всегда хотелось узнать, как же мой отец, такой серьёзный человек, сделал маме предложение руки и сердца?!... Только после долгих уговоров мама рассказала мне эту красивую историю.

Это было летом 1946 года. Мама работала учителем начальных классов в деревне Куль-Кункас. А отец, демобилизовавшись, в мае вернулся домой.

Маме нужно было ехать в районный центр Киргиз-Мияки. Тогда машин в деревне не было, лошади заняты – работали на сенокосе, поэтому людям приходилось ходить пешком.

Утром мама собралась в путь. А расстояние до райцентра где-то двадцать километров, к двенадцати она была уже на месте. К двум часам дня, закончив все дела, она побежала на базарную площадь, где обычно собирались люди, чтобы вместе возвращаться домой.

Прибежала – нет никого: или уже все ушли, или ещё не собрались. Она стояла, не зная что делать, и не заметила, как подошёл мой отец. В гимнастёрке, в галифе, в сапогах, на груди – медали…

Отец наш был очень красивым: зеленоглазый, кудрявый, статный. Мама часто рассказывала, как на сенокосе девушки ухаживали за ним. Они, как и до войны, все в красивых платьях с оборочками, в вышитых фартуках, в платках, цветастых или белоснежных, которые они, как на праздник, достали из сундуков.

Все красивые, да в душе – горе, тоска, печаль. Кто-то уже в начале войны получил похоронку, и теперь, как святыню, хранит солдатские письма – треугольнички, у кого-то любимый, родной человек пропал без вести, и она надеется, что он жив, заплутал где-то и скоро вернётся… И каждая из них, вспоминая своих близких, хотела сделать что-то хорошее, доброе для солдата–фронтовика: кто-то айран ему принесёт, а кто-то просто воды.

А мама замечала, как он тайком от других нет-нет да и взглянет на неё. Пришла она с родника, а на её платочке лежит крупная, красная земляника. Мама, улыбаясь, говорила, что всё это она замечала, только виду не подавала. Она и сама была под стать ему: высокая, стройная, с длинными по пояс косами. А какая была певунья...

Вот он подошёл, такой красивый, стоит, смотрит на маму улыбаясь, и говорит: «Ну что, домой?» Он взял её учебники, и они пошли рядом по дороге. Идут, перекидываются одним, двумя словами, больше всего молчат.

Бравый солдат, танкист, прошёл две войны, пережил фашистский плен, горел в танке – а здесь… оробел!.. А пошёл-то он за мамой в райцентр с одной только целью – сделать ей предложение!

Когда рассказывала об этом, мама моя то смеялась, то ругала себя. Не поняла тогда: у человека в этот день судьба решалась, а у неё в голове крутилась одна только мысль: как уберечь узбекские калоши, пропадут ведь, 20 километров в них нужно прошагать.

Были такие калоши, как туфли-лодочки, только резиновые. Обычно привозили их из Узбекистана. У мамы это была единственная нарядная обувь. Дальше дословный перевод маминых слов. «Э-э-эй, этот Шаех, зачем только он пришёл за мной, если б я была одна, сняла бы калоши, взяла бы их в подмышки и побежала бы босиком», – сокрушалась мама по дороге домой.

А у отца свои мысли: как начать разговор, как ей сказать, что она ему очень нравится. Вот незадача! Он никак не мог найти нужных слов, а она всё время норовила от него убежать. Мама моя всегда очень быстро ходила, здесь, наверное, бегом бежала.

Вот так и шли. День был жаркий, дорога пыльная. Видно, никто не проходил, не проезжал по дороге, такая она лежала гладкая, как полотно, бери карандаш и рисуй. Останавливались, отдыхали и опять шли. А за ними на дороге оставались следы: одна пара следов от сапог, а другая – от узбекских калош.

Когда почти уже пришли, стали видны крайние дома деревни, мой отец, наконец, решился. Мама шла чуть впереди. Отец догнал её, решительно взял её за руку и резко потянул к себе. Мама сделала на месте оборот в 90 градусов и оказалась с отцом лицом к лицу. Вот стоят они, смотрят друг другу в глаза. Отец громко, отрывисто, чётко спросил: «Пойдёшь за меня замуж?» А мама стояла молча. Она ничего такого не ожидала в этот момент, все мысли были совсем о другом, но только не о замужестве. «Завтра будь дома, никуда не уходи, пришлю сватов», – сказал, почти приказал отец, отпустил её руку и быстро зашагал в деревню.

А мама, ошеломлённая навалившейся на неё новостью, осталась стоять на дороге. Вот так мой отец сделал предложение моей маме.

Этим же летом сыграли свадьбу. Отец возместил маме нанесённый им ущерб – подарил на свадьбу узбекские калоши да ещё отрез на платье.

Когда отца не стало, мама часто вспоминала эту историю. С огромной любовью в сердце, с милой улыбкой на лице она ещё и ещё раз рассказывала мне об этом. Думаю, она в своих мыслях возвращалась к тому времени, чтобы почувствовать себя рядом с отцом.

У меня хранится её дневник, там есть и молитвы, и рецепты, но больше всего там стихов и песен – и всё о нём – о моём отце…

Когда я еду в родную деревню и возвращаюсь назад по дороге, по которой когда-то шли мои родители, такие молодые, такие красивые, я всегда представляю тот день. Вижу солнечное небо без единого облачка, пыльную бархатистую дорогу, по которой струятся, тянутся издалека и идут вперёд, то совсем рядышком, то немножко отдаляясь друг от друга, то опять сближаясь, две цепочки следов: одна – от солдатских сапог, другая – от узбекских калош. Теперь я понимаю: это – дорога жизни самых дорогих мне людей: моей мамы и моего отца.

Потом вдвоём рука об руку они начали работать в Миякитамакской семилетней школе. Мама – учителем начальных классов, а отец – учителем физкультуры, труда, черчения и рисования. Работали всегда вместе, сообща. Когда наша школа стала восьмилетней, мама, выучив своих учеников с первого по четвёртый класс, вручала их отцу и опять набирала себе новый первый класс. А отец вёл мамин класс до восьмого – был классным руководителем. Выпускал из школы свой восьмой класс и опять брал мамин четвёртый.

Я тоже училась у них. Мама – мой первый учитель, а с пятого по восьмой классы отец был моим классным руководителем. До конца своей жизни я буду благодарна своим родителям, я и сегодня ими восхищаюсь, горжусь. Сколько пережили за свою жизнь, преодолели столько трудностей, но не растеряли душевной силы, душевной теплоты, выбрали самую мирную профессию на земле – профессию учителя. Они всю жизнь трудились не покладая рук, все силы отдавали тому, чтобы у детей были хорошие знания, умения и навыки. Они любили детей, свою работу, праздники.

Самым главным праздником для них был праздник 9 Мая. Помню, как отец готовился к этому дню, выступал перед учениками и населением. Текст доклада, подготовленный моим отцом к 40-летию Победы, лежит передо мной. Столько информации – о начале, окончании войны, количестве боевой техники и наших, и немецких войск...

В мирной жизни война долгое время не отпускала отца, то и дело напоминала о себе. По словам мамы, однажды отец как-то неосторожно наступил на порог и почувствовал боль в ноге, снял ботинок, а оттуда выпал маленький окровавленный кусок металла – осколок с острыми зазубренными краями. Через четыре года после окончания войны ещё раз он поранил моего отца, порвал связки в ступне, и поэтому отец прихрамывал на эту ногу.

В 1983 году во втором номере «Роман-газеты» была напечатана документальная повесть «Зелёная брама». Когда я прочитала это произведение, я была просто поражена, потому что много было событий, названий в содержании повести, о которых я уже знала по воспоминаниям отца. Реки Ятрань и Синюха, города Вапнярка, Умань – все было очень знакомо.

Повесть «Зелёная брама» посвящена страшным событиям первых месяцев Великой Отечественной войны. Автор повести – Евгений Долматовский – очевидец и участник этих событий, рассказывает о трагическом сопротивлении 6-й и 12-й армий превосходящим силам противника. Эти две армии в районе г. Умань были зажаты двойным бронированным кольцом. Несмотря на это, армии продолжали сражаться, отражать атаки врага, наступать с целью прорыва кольца окружения. Своими действиями 6-я и 12-я армии на две недели остановили на этом участке фронта двадцать две отборные немецкие дивизии, которые шли на Киев.

Зеленая брама – это лесной массив, дубрава, где были сосредоточены группы солдат и командиров из разных частей и родов войск, выходивших из окружения, здесь же находился штаб 12-й армии.

Евгений Долматовский и мой отец, вероятно, могли быть там рядом, может, даже видели друг друга, кто знает. Как пишет Долматовский, он тоже воевал на этом фронте, был военным корреспондентом, только в составе 6-й армии, тоже попал в плен, был в том же лагере для военнопленных под Уманью. Ему удалось совершить побег из колонны, когда их гнали в Винницу. Это произошло 19 августа.

Роман-газета превратилась в настольную книгу отца. Он читал её, перечитывал, делая на полях пометки карандашом.

Отец написал Долматовскому письмо, и ответ пришёл. Он сообщил, что письмо отца он отправил в село Подвысокое в школьный музей. Скоро пришло письмо от учеников Подвысоцкой школы. Так завязалась переписка между отцом и следопытами с Украины. Письмо Долматовского сейчас хранится у меня, сохранилось письмо учеников из села Подвысокое, написанное 24 апреля 1990 года. Вот отрывки из этого письма: «Мы читали ваше письмо в классах, на сборах отрядов. Дети воочию убедились, какая тесная дружба соединяла людей разных национальностей в те трудные годы».

«В нашем селе есть четыре братские могилы воинам, погибшим в боях за наше село. Мы ухаживаем за этими могилами, проводим возле них митинги, торжественные линейки, приём в пионеры. Большая честь для пионеров и комсомольцев стоять в почётном карауле у вечного огня. Наши школьники ведут поисковую работу. Отыскали имена 675 безымянных солдат…»

Какие проникновенные строчки!... Но прошло уже с того времени 30 лет! А сохранились ли эти братские могилы, ухаживает ли кто-нибудь за ними?! Мы не знаем, но надеемся.

Несколько раз отца приглашали посетить село Подвысокое, места, где происходили тяжелейшие бои, очевидцем и участником которых он был, но отец не смог поехать: болел, да и возраст уже не позволял отправляться в такие дальние путешествия.

Очень часто я рассказываю об отце и маме своим детям, внукам, внучке. Мои родители были к нам, к детям, добры и справедливы. Они нас не ругали, не ставили в угол, а о физическом наказании за наши шалости не могло быть и речи. Вообще у нас дома к детям было особое отношение. Когда мы с сестрой Ириной разобрали радио до мельчайших деталей – искали человечков, но не нашли ни одного – и тогда нам грубого слова не сказали, просто посмеялись вместе с нами. Вот такие были мои родители.

Вырастили пятерых детей: сына и четырёх дочерей. К глубокому сожалению, мой брат Ульфат рано ушёл из жизни, а мы, их дочери, Сабиля Шаеховна Рамазанова, Ирина Шаеховна Набиуллина, я – Наиля Шаеховна Гильмутдинова и наша сестрёнка Нафиса Шаеховна Янтилина – продолжили их дело: все стали учителями.

РS. Нужно сказать, что Хисмат Альбеев, с которым мой отец совершил побег из плена, был из деревни Кызыл Чишмы. Интересно, что бы они сказали друг другу сейчас, если бы смогли узнать, что через 75 лет после Победы внук моего отца женат на внучке Хисмата Альбеева. Это сын и невестка моей сестры Ирины – Раиль и Зиля Набиуллины, растят сына Алмаза и дочь Азалию. Удивительно, не правда ли?!

Наиля Гильмутдинова. с.Родниковка.